Некоторые, проникнутые протестантским духом, клирики и миряне соблазняются и недоуменно пожимают плечами: зачем столько раз в церкви повторяется Христос воскресе? Этот возглас на каждом богослужении мы слышим десятки раз. Им кажется, что они могут уразуметь дух православного церковного богослужения, исходя из протестантского мировоззрения. Но церковное богослужение не умещается в готовые схемы, будучи всегда изобразительным, прообразовательным по своей сути, т.е. обращенное к нынешнему веку, оно обнаруживает век грядущий, умопостигаемую действительность. Богослужение простирается за рамки логических построений и пространственно-временных условностей.
Церковь вводит своих чад в таинство победы над смертью. Поэтому и на иконе Воскресения мы видим Христа, попирающего смерть. Но не только Христос попирает смерть, но вслед за Ним и все верующие. Скажем, все спасенные. Победа над смертью должна стать достоянием всякого верующего, потому что в ней заключено всё, вся истина. Христос воскрес, Первенец мертвых бысть, и воскресил с Собой не только от века умерших, но и все грядущие поколения верующих в Него. Потому не десятки, но сотни раз необходимо повторять Христос воскресе, потому что наша жизнь нередко протекает вне этого исповедания. Победа над смертью приносит избавление от страха перед смертью — корня всех остальных страхов в нашей жизни. Страхования находят свое выражение во всех областях жизни. Сейчас мы говорим не о трусости, которая тоже является болезненным проявлением, но о страхе, вошедшем в наше бытие и слившимся с ним.
Если существует смерть, то мы должны оправдать свое бытие в соответствии с какими-то мерками. А если смерть попрана, то с нею попран и страх смерти вообще, и страх жизненной неудачи, т.е. несоответствия каким-то общепринятым понятиям. Если нас ожидает смерть, надо успеть утвердить свое достоинство как индивидуума, т.е. сделать карьеру, создать семью, утвердиться в обществе и в глазах окружающих нас людей. Когда этого не происходит, то хотя мы, вроде, верующие, страх смерти овладевает нами и приносит множество скорбей. Люди скорбят о маловажном, незначительном. Считается, что жизнь не удалась, если она не вошла в определенные общепринятые рамки.
Поэтому вера в воскресение – это не просто благочестивое настроение. Церковь возвещает: якоже Христос из мертвых восста во славе Отчей, тако и мы во обновлении жизни ходити начнем. Это поразительное выражение. В Церкви все иное. Что значит обновление жизни? Что новое и великое нам предстоит пережить? Главное – человек должен жить свободным от мирских понятий, которые в основном и омрачают нашу жизнь. Кто-то мне сказал вчера, и мне это очень понравилось: «Я выбрал не огорчаться». Поразительная мысль! Когда человек решает огорчаться, он как бы омрачается, обращается к тьме, где нет света Воскресения, веры. Все дело в том, чтобы избрать ходити во обновлении жизни, в которой нет места мелочности, зависти, ревности, самоутверждению, пожеланиям, оценкам, разочарованиям, что жизнь не удалась, потому что не устроилась по-другому. А мы говорим совсем об ином: об обновлении жизни, о жизни в свете Воскресения Христова. Церковь тайноводствует нас не только через многократное Христос Воскресе, но и через Светлую седмицу (по-греч. Седмица Обновления), — очень важный период, — которая означает, что, во-первых, такое событие, как попрание смерти, мы не можем праздновать только один день, а затем вернуться к своим обычным занятиям. Во-вторых, эта седмица становится обновленным временем, она считается одним новым, пасхальным, непреходящим днем, днем Царствия Божия, который не прерывается ночью. Итак, мы доходим до Фомина Воскресения – образа (снова образ!) восьмого, невечернего дня. Что это значит? Шесть дней творения, седьмой – отдохновение, а восьмой, невечерний – день Царствия Божия. В чем его особенность? Христос посреди своих учеников. Понимаете? Мы празднуем этот восьмой день как образ той жизни, которая уже и сейчас существует в Церкви у чистых сердцем, но еще сильнее тогда, когда уже не будет место сомнению, когда отнимется покрывало (катапетасма). Когда все ученики Христовы, все любящие Христа (все мы, верующие, по сути являемся учениками Христа) будут со Христом, в живой связи и непосредственном общении с Ним. Тогда не потребуется осязать перстами, — чего, вероятно, не сделал и Фома, — но достаточно будет воззрения, как бы осязания очами, поскольку связь будет осязательной. Величайшее наше чаяние – это что когда-то мы будем жить, взирая на Господа. И тогда ничего другого нам не потребуется. Всяческая и во всем Христос. Зрение Бога удовлетворит все наши пожелания, потребности, наполнит все наше бытие. Этого взыскуем, это и есть образ завтрашнего дня.
Итак, в атмосфере таинства, хотя все мелочное будет настойчиво стремиться вернуться в нашу жизнь, мы должны понять и решить, желаем ли мы жить в мелочности. Совсем не трудно отречься от зависти, осуждения и вообще мелочности, всего этого зла. Не может быть в нас тогда памятозлобия, ибо прощение из гроба воссия. Нельзя жить в обновлении жизни, держа в душе зло на кого-то. Это не подобает человеку. В красоте Воскресения Христова призваны жить и мы; мы призваны попрать смерть и совоскреснуть со Христом, и жить в образе восстания еще в нынешней жизни, но не просто умственно, а очищая сердце от страстей. Тогда благодать Крещения привлечет еще большую благодать и приблизит нас к Богу. Тогда вся наша жизнь озарится и обновится Воскресением Христовым.
Иерей Иоанн Дронгитис,
храм св. великом. Димитрия
Солунского, Афины, Плака.
05/05/2019